Позади уже была блокада Ленинграда, а впереди – лучшие партии, всемирная слава и эмиграция. Селф-мейд вумен от искусства, Галина Вишневская.
1. Самоучка
История успеха в опере Галины Вишневской часто преподносится в духе «проснулась знаменитой». Признание и впрямь пришло к диве мгновенно, при том, что она не имела классического образования.
Но говорить о том, что у девушки совсем не было подготовки, нельзя. Обладая от природы поставленным голосом и широким диапазоном, она пыталась пойти привычным путем и полгода проучилась в Ленинградской Музыкальной школе. Но там ей голос испортили – он «приобрел низкие ноты, но верхний регистр был отрезан».
Тогда-то в ее жизни и появилась Вера Николаевна Гарина – обычная учительница пения, которая смогла определить потенциал Вишневской и понять, в чем проблема. Именно она вернула ей сопрано и помогла снова обрести уверенность в своем таланте.
Влюбилась же в оперу Галина Павловна еще в детстве. Однажды ей поставили пластинку с записью «Евгения Онегина» — она запомнила ее на слух: «Пою везде: на улице, в школе, в компаниях, дома. Голос мой разносится на весь двор: «Ну, Галька-артистка поет». И вот я в первый раз слушаю оперу. Скоро вся квартира буквально стонала от «Онегина». Я знала все партии».
Она пела всегда, даже когда началась война и совсем молодая Вишневская работала в пожарных бригадах на крышах. Чтобы преодолеть страх обстрелов, она исполняла любимые арии.
2. Блокада
Первую свою награду Вишневская получила в 1942 году, в шестнадцать лет – это была медаль «За оборону Ленинграда». Несколько лет она прослужила в женском отряде при штабе местной противовоздушной обороны, в подразделении, которое из-за цвета формы прозвали «голубой дивизией».
Там служили почти 400 женщин, и занимались они тушением пожаров, разборкой завалов, медицинской помощью пострадавшим и уборкой трупов. После нарядов, тяжелой, изнуряющей физически и морально работы Вишневская бежала в Джазовый оркестр флота, где с удовольствием пела для моряков и солдат.
Война началась, когда Галина только закончила семь классов. Отец вывез свою новую семью, а ее с бабушкой оставил в Кронштадте. Будущей оперной звезде пришлось пережить все ужасы блокады: обстрелы, холод, голод, смерть близких, трупы на улице.
Зимой из-за несчастного случая погибла бабушка – и Галина осталась одна. Уже в эмиграции она расскажет, что выжила чудом. Почти всю зиму пролежала на кровати, мечтая о дворцах и сцене, а весной 1942 года ее буквально спасли женщины, которые обходили дома и выносили трупы.
Несмотря на не самую лучшую репутацию «голубой дивизии», служба в ней стала неоценимым опытом. «Предоставленная сама себе в этом круговороте человеческих страстей, видя рядом разврат и возвышенную любовь, дружбу и предательство, я поняла, что мне остается либо опуститься на самое дно, либо выйти из этого месива недосягаемой и сильной. И я чувствовала, я знала, что помочь мне может только искусство», – вспоминала Галина Павловна.
3. Дива
Самое удивительное в биографии Вишневской – то, что на оперную сцену она могла вообще не попасть. В двадцать пять лет, уже практически став на путь эстрадной певицы, она случайно увидела объявление о конкурсном отборе в молодежную труппу Большого театра.
Первый тур проходил по всему Союзу. Вишневская без подготовки прошла его в Ленинграде, а потом с блеском выиграла и финал в Москве. В результате ее единственную взяли в театр, остальные конкуренты руководство Большого не впечатлили.
После она сразу отказалась от эстрады. Петь в опере было мечтой Вишневской, в которую к тому времени она уже почти перестала верить. Ведь из-за войны, из-за бедности она не смогла получить классическое музыкальное образование.
Так молодую певицу, которая, по выражению Бориса Покровского («крестного отца» советской оперы и режиссера Большого театра), «появилась просто из ниоткуда», стали вдруг готовить к исполнению первых партий: Татьяны в «Евгении Онегине» и Леоноры в «Фиделио».
Последнее было особенно удивительно: единственная опера Бетховена, первая постановка в России, огромный интерес всех театралов – и малоизвестная солистка! Она к тому же вообще не училась в консерватории! После премьеры – огромный успех у зрителей, критиков, режиссеров.
Вишневская поразила зрителя не только прекрасным лирическим сопрано. Благодаря природному артистизму она действительно создавала на сцене образ. Ее Татьяна кардинально отличалась от тех привычных тяжеловесных и малоподвижных дам. Это была настоящая влюбленная семнадцатилетняя девушка.
Как сама Вишневская признавалась позднее: «С моим появлением быстро изменились требования дирижеров, режиссеров — все хотели, чтобы исполнительница молодых ролей соответствовала им всем комплексом своих творческих данных. Излишняя полнота стала явным препятствием к карьере».
Особенно артистизм проявился в третьей роли в Большом – Купавы в «Снегурочке». Галина Павловна играла на сцене настолько экспрессивно и ярко, что другой знаменитый оперный певец, Александр Иванов, даже критиковал режиссера. Он считал, что получалось недостоверно: уйти от такой Купавы к Снегурочке Мизгирь просто не мог!
Карьеру Вишневской можно назвать блестящей. Она спела практически все главные партии в Большом театре: Аиду («Аида»), Мадам Баттерфляй («Чио-Чио-Сан»), Наташу Ростову («Война и мир»), Донну Анну («Каменный гость»), Дездемону («Отелло»).
С 1955 года ей разрешили зарубежные командировки, она выступала на лучших площадках Европы, а после роли Лиу в опере «Турандот», поставленной в «Ла Скала», стала первой всемирно признанной оперной певицей из СССР, звездой мирового масштаба.
Опала и эмиграция не помешали карьере. Уехав из Союза, она много гастролировала, сотрудничала с ведущими композиторами. А в 1984 году внезапно завершила регулярные выступления, заявив, что возраст мешает оставаться на прежнем уровне.
4. Мадам Ростропович
Мстислав Леопольдович впервые увидел ее в ресторане «Метрополь» — и сразу заявил, что эта девушка станет его женой. Фамилию Ростропович тогда почти никто не знал, а Вишневская уже гремела в СССР. В эмиграции она уже была не только звездой оперы, но и «мадам Ростропович», женой гениального виолончелиста и дирижера.
Удивительно, но две такие яркие индивидуальности на сцене в семейной жизни всегда были сплоченным дуэтом. Ростропович сам ездил с женой на гастроли в качестве аккомпаниатора, Вишневская всегда соглашалась с политической позицией мужа и шла на открытый конфликт с властями. Так же безоговорочно поддержала его, когда он обиделся на российских журналистов и прекратил выступать уже в новой России.
Галина Павловна рассказывала про их совместную жизнь так: «Вот видите, 52 года прожили. Сама удивляюсь, Боже мой, как же? Мы разъезжали очень часто: я была очень много занята в театре, он ездил за границу. Уезжал на месяц, на два, потом возвращался. И мы встречались, как будто вновь. Я думаю, то, что мы расставались, имело большое значение. Потому что если бы изо дня в день мы друг друга видели с нашими темпераментами, характерами, индивидуальностью – я не знаю, сохранился бы наш брак или нет».
5. Диссидент
Эмигрировала Вишневская вместе с Ростроповичем в 1974 году. К тому времени Солженицына уже выдворили из страны, чуть раньше «выдавили» Бродского. Супруги не собирались уезжать навсегда, и изгонять их тоже не хотели. Когда им разрешили покинуть СССР, они оформили поездку как длительную командировку.
Небывалый пример благоволения властей, им как бы давали шанс одуматься и вернуться в советское общество. Но оказавшись на Западе, пара не стеснялась выражать свое отношение к тем или иным событиям, общаться с эмигрантами и даже критиковать коммунистическую партию.
Терпения у политбюро хватило только до 1978 года, когда Ростроповича и Вишневскую лишили гражданства. Уже в 1990 году, под давлением интеллигенции, гражданство вернули, но брать советский паспорт они отказались принципиально, заявив, что лишали без их участия. Наверное, ждали, что Родина как-то извинится. До самой смерти Галина Павловна так и осталась гражданкой Швейцарии.
Сама Вишневская не считала себя диссидентом, она больше занималась искусством, хотя и всячески уклонялась от исполнения партий в «политически правильных» операх. Она всегда чрезвычайно гордилась тем, что ей удалось увильнуть от ролей в «Декабристах», «Никите Вершинине», опере «Мать» и сойтись с Шостаковичем в тот момент его жизни, когда он был в явной опале.
Однако на открытый конфликт певица не шла. Все изменилось, когда Ростропович в 1969 году привел к ним в дом своего друга Солженицына. В тот момент писатель ушел от первой жены, ему было просто негде жить.
Найти другое жилье было практически невозможно – все это совпало с началом травли в советской печати, исключением из Союза Писателей и постоянной угрозой ареста. Возмущенный этим Ростропович написал открытое письмо в его защиту и разослал в главные советские газеты. Реакция властей не заставила себя ждать – травить стали и хозяев дома.
Вот как это выглядело в воспоминаниях Вишневской: «Я продолжала петь в Большом театре столько, сколько мне хотелось, в этом ограничений мне никаких не было. Еще в 1971 году наградили меня орденом Ленина — и даже выпускали за границу: последняя моя поездка была в Венскую оперу в 1973 году — я пела «Тоску» и «Баттерфляй». Просто обо мне перестали писать в центральных газетах. Мой голос больше не звучал по радио, по телевидению; что бы я ни спела — все падало в бездонную пропасть».
В гораздо более серьезной опале оказался Ростропович. Ему запретили работать не только за границей, но и в Москве. Долгое время он был вынужден гастролировать только по провинциальным городам России.
6. Простая светская львица
Высший свет Европы принял Вишневскую задолго до эмиграции. Это в СССР опера ничем не отличалась от других видов искусства, а на Западе она оставалась элитарной. Аристократы и действующие политики стремились пообщаться со звездой. Например, она подружилась с королевой Испании Софией еще тогда, когда та была принцессой Датской и Греческой.
Под стать окружению одевалась Вишневская всегда элегантно, но в этом не было ничего от современной гонки за модными трендами. Свое кредо она описывала так: «Я никогда не позволяю себе ходить растрепанной, нечесаной, немытой. Ведь чтобы привести себя в порядок, много времени не надо — минут пятнадцать-двадцать: причесаться, немножечко накрасить глаза, положить пудру, помаду. Предпочитаю носить то, что мне идет, и покупаю не только в Париже, а везде, если захочется. И никогда не смотрю на этикетки, какой дизайнер, какому модному дому принадлежит. Могу и на базаре вещь купить».
Сорок лет она пользовалась одним и тем же ароматом. Когда-то ей подарили флакон «Джой» Жана Пату, и хотя она не любила духи, эти ей пришлись по душе.
Даже диета Вишневской была очень простой – когда певице надо было сбросить несколько килограммов, она «садилась» на окрошку. Любые овощи, кроме картофеля, побольше зелени и нежирный кефир – идеальное блюдо для «разгрузки» готово.
7. Центр оперного пения
Последним детищем Вишневской, ее «седьмым внуком», стал Центр оперного пения. Он открылся в 2002 года на Остоженке в Москве. Задумывался как место, где великая певица смогла бы передать собственный опыт молодому поколению российских оперных певцов.
Ведь, по ее мнению, сейчас в России «плохо учат. Плохо учатся. Ведь голос складывается из множества вещей, голос всегда выдаст недостаток воспитания, недостаток образования, ограниченный кругозор. Но ведь голос может совершенно неожиданно появиться уже у взрослого человека. А он не готовился к сцене, его никогда не интересовало искусство. Здесь годы нужны. Атмосфера, где он рос, что читал, куда ходил, с кем дружил. Все имеет значение».
Вишневская вообще довольно резко высказывалась о творческих экспериментах, которые ей приходилось видеть на современной сцене: «Мне страшно сегодня бывать в театре, в опере. Бесцеремонно ставят классику – переносят время и место действия, искажают смысл всего. Уверена, это от бездарности. Но зачем, спрашивается, к театру подпускать такую воинствующую серость, которая издевается над шедеврами?» <…> «На Западе подобных режиссеров еще больше, чем в России. Мне рассказывали, что в Барселоне поставили «Бал-маскарад» Верди, в котором тенор поет свою главную арию, сидя на унитазе. Скажите, много ли нужно таланта, чтобы усадить оперного певца на унитаз? Но этих режиссеров приглашают на постановки оперные театры, они получают за это деньги».
Консерватор? Возможно. Галина Павловна очень любила классическую оперу и готова была защищать ее до конца.
Автор: Макс Усачев