За громкими именами советских знаменитостей скрывались неожиданные профессиональные повороты. Например, тренер по плаванию во время лекции написал всесоюзный хит, а слесарь покорил мировой футбол. Эти люди не просто сменили работу — они перевернули свою судьбу. Расскажем, какие дополнительные профессии были у этих 10 известных советских мужчин.
Олег Митяев: тренер, который написал гимн поколения на лекции по плаванию
Представьте: студент-спортсмен сидит на лекции о техниках брасса, а вместо конспектов пишет строчки, которые через годы споёт вся страна. Так в 1978-м родилась «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались» — песня, ставшая неофициальным гимном советской интеллигенции. Её автор, Олег Митяев, тогда даже не предполагал, что станет известным музыкантом. Все его мысли и усилия были направлены на то, чтобы получить диплом тренера по плаванию.
График был жесткий: подъём в пять утра, две тренировки в день, работа на стройке. «Доползал до дома и во сне снова плыл», — вспоминал он. Дисциплина пловца-разрядника (и кандидата в мастера спорта) оказалась сильнее мечты о музыке. После института Митяев четыре года учил студентов плаванию, но всё изменил случай. В 1985-м его пригласили в филармонию — и вместо тренировок начались гастроли.
Самое парадоксальное: будучи тренером, Олег часто спрашивал учеников: «Зачем тебе это? Мир полон книг, театров!». Подростки в ответ бросали: «Хочу олимпийское золото!». Сам же он, получив Ленинскую стипендию и перспективу в карьере, выбрал гитару и не прогадал.
Михаил Задорнов: как инженер космических двигателей стал мастером смеха
Он мог проектировать технологии для полётов в космос, но выбрал другой путь — сатиру. Михаил Задорнов, выпускник Московского авиационного института, четыре года работал на кафедре, связанной с теплотехникой для ракет и самолётов. Именно его родители настояли на «серьезной» профессии.
Правда, в МАИ Задорнов не только рассчитывал параметры двигателей, но и создал студенческий театр. Коллеги вспоминали, как он проверял шутки с точностью технических расчётов: «Если формула работает, то и анекдот сработает». Его первый монолог «Письмо студента домой» (1982) вырос из наблюдений за бытом однокурсников. Занудство преподавателей, бессонные ночи над чертежами — всё это он превращал в абсурдные зарисовки.
Даже после ухода из профессии инженерная закалка осталась: Задорнов критиковал власть с холодной иронией. Человек, который мог проектировать космические корабли, нашёл более сложный предмет для изучения — нашу действительность.
Булат Окуджава превращал уроки литературы в интересные рассказы
Его голос позже станет символом эпохи, а песни — хитами советской интеллигенции. Но до славы барда Булат Окуджава пять лет носил потрёпанный пиджак и вёл уроки литературы в калужской глубинке.
В 1950-м выпускник филфака, мечтавший о кафедре в университете, получил направление в деревню Шамордино. «Не библиотека, а баня!» — вспоминал он первые впечатления от школы без водопровода и электричества.
Ученики запомнили его необычным с первых дней: вместо строгого обращения с отчеством «Шалвович» он просил называть себя просто Булатом. На уроках после звонка не разбегались — напротив, задерживались, чтобы обсудить стихи Маяковского или свежие строчки самого учителя.
Его педагогический секрет оказался прост: 30 минут урока — учебник, а оставшееся время — про жизнь. Вместо нудных разборов он рассказывал о Тбилиси, где «даже снег пахнет хурмой».
Уйти из школы его заставила не усталость, а желание писать. Но даже став знаменитым, Окуджава признавался: «Иногда слышу звонок с урока — и сердце замирает». В калужской школе № 5 до сих пор хранят его гитару: ту самую, на которой он впервые наигрывал мелодии будущих хитов.
Валерий Леонтьев: от рабочего до короля эпатажа
Его сценические образы 80-х взрывали советскую реальность: блестки, неоновые ткани, костюмы, словно сошедшие с обложек западных журналов. Но мало кто знал, что эти наряды Леонтьев шил сам — профессиональные ателье отказывались работать с его эскизами. «Для таких фасонов нет выкроек», — отмахивались портнихи.
Пришлось вспомнить юность, когда он трудился тесемщиком-смазчиком на фабрике и осваивал швейную машинку. Материалы для костюмов артист добывал с риском: менял джинсы на ткани у фарцовщиков, привозил экзотические детали с гастролей. Результат? Спецприз за лучший костюм на «Золотом Орфее» — и зависть коллег, чьи пиджаки меркли на его фоне.
Но до блеска софитов была работа на кирпичном заводе в Юрьевце, где 18-летний Валерий таскал вагонетки. А еще он работал на стройке и после смены оставался в оштукатуренных помещениях с идеальной акустикой. Именно в тех стенах он оттачивал свой вокал.
Сегодня Леонтьев называет себя «мужчиной с руками» — тем, кто может и гвоздь забить, и интерьер спроектировать. Его новая страсть — дизайн. Несколько лет назад в квартире артиста поселились авторские светильники и коллекция масок, а чертежи он изучал с тем же азартом, с которым когда-то кроил свои первые жилеты.
Трудно поверить, но тот самый Леонтьев, которого американские журналисты сравнивали с Миком Джаггером, начинал как «Отличник сельской местности».
С него писали картины: кем Константин Кинчев был до славы
Будущий фронтмен «Алисы», чьи концерты позже собирали стадионы, в юности позировал студентам-художникам. Да-да, спортивное телосложение (рост 177 см, вес 65 кг) сделало его востребованной моделью в Суриковском училище. Но это лишь один эпизод из череды неочевидных профессий.
До того, как взять в руки гитару, Кинчев крутил баскетбольные мячи — в прямом смысле. Он работал администратором женской команды «Спартак», организовывал тренировки и матчи. А чтобы прокормиться, таскал мешки с мукой в булочной — график «сутки через трое» позволял совмещать подработку с репетициями.
Советская система не оставляла выбора: отсутствие «официальной» работы грозило уголовным делом за тунеядство. Потому в 1986-м Кинчев согласился на роль в фильме «Взломщик» — не из любви к кино, а чтобы показать трудовую книжку в случае чего.
Грузчик, натурщик, администратор — через них будущий рок-бунтарь впитывал жизнь, которая позже выплеснется в тексты.
Слесарь и хоккеист: как Лев Яшин не боялся начинать все заново
Его называют лучшим вратарем в истории футбола, но путь к славе начался далеко от зеленого поля. В 12 лет Лев Яшин уже стоял у станка на ульяновском заводе — Великая Отечественная заставила рано повзрослеть. К 16 годам он получил квалификацию слесаря и медаль «За доблестный труд», а его рабочие руки ковали победу в тылу.
Эти же руки позже ловили шайбы: когда футбол временно разочаровал, Яшин нашел себя в хоккее. В 1950 году молодой спортсмен, подавленный после неудачного дебюта в футбольном «Динамо», получает неожиданное предложение — стать вратарем в хоккейной команде. Он соглашается, хотя шайба больно бьет по незащищенным пальцам (масок тогда не носили), а лед кажется чужим.
Но упрямство рабочего парня берет верх: три сезона в хоккее, серебро и бронза чемпионатов СССР, а главное — Кубок страны 1953 года. Этот трофей стал его первым в большом спорте, еще до футбольных триумфов.
А переход обратно в футбол после хоккея оказался сложнее, чем кажется: тренеры ругали за ошибки. Но тот, кто в 13 лет стоял у станка, не сдавался. Возможно, именно та закалка и умение переключаться между «ролями» сделали его тем Яшиным, которого весь мир узнал позже. Он стал не просто успешным спортсменом, а символом эпохи, где труд и воля ценились выше гонораров.
Вячеслав Бутусов: как архитектор метро стал рок-легендой
Он стал «последним романтиком русского рока», но мало кто знает, что до первых хитов «Наутилуса» Бутусов три года был архитектором в проектном бюро.
В 1983 году он с отличием окончил архитектурный институт и устроился в «Уралгипротранс». Коллеги до сих пор помнят, как будущая звезда чертил эскизы облицовки колонн для станции метро «Проспект Космонавтов» и придумывал шаблоны для гигантских букв «Уралмаш».
Архитектура не стала для Бутусова «запасным аэродромом» — скорее, параллельной вселенной. Даже уйдя в музыку, он продолжал называть себя архитектором.
«Когда я оформлял пластинки группы, это было логичным продолжением профессии», — признавался он позже.
Неслучайно свою книгу «Архия» он не только написал, но и проиллюстрировал сам — геометричные эскизы напоминают то ли нотные записи, то ли чертежи.
Самое ироничное в том, что уже будучи знаменитым, музыкант шутил: «Может, стоило вернуться к чертежам?» Впрочем, его метро давно стало памятником эпохи: те самые колонны и буквы «Уралмаш» до сих встречают пассажиров. Как знать, может, в ритме «Скованных одной цепью» есть что-то от равномерного стука вагонов по рельсам…
Александр Солженицын: учитель, который вихрем врывался на занятия
Нобелевский лауреат Александр Солженицын неоднократно признавался: преподавание делало его счастливее, чем написание книг. Да, автор «Архипелага ГУЛАГ» буквально «врывался в класс, как вихрь» и мгновенно заряжал учеников своей неуемной энергией.
После освобождения из лагеря в 1953-м Солженицын преподавал математику, физику и астрономию в казахском селе. Его методы опережали время: он ввел в школе вузовские зачеты, устраивал полевые занятия по геодезии.
Солженицын не просто проводил уроки — он создавал магию. Вечерами собирал детей во дворе школы, направлял подзорную трубу в небо и показывал кольца Сатурна, учил находить голубой Альтаир и многоцветный Антарес. А в походах у костра рассказывал об ученых и звездах так увлекательно, что ученики не хотели расходиться по домам.
Учительство проникло и в его литературу. В «Матрёнином дворе» автобиографический герой-учитель Игнатич ищет Россию настоящую, неподдельную. В неоконченной повести «Люби революцию» преподаватель Глеб Нержин наблюдает с учениками звездное небо. Солженицын-писатель не расстался с Солженицыным-учителем даже на страницах своих книг.
«Педагогом надо родиться», — говорил он. И добавлял: если урок перестал приносить радость — бросай школу. Ему хватило мудрости уйти из профессии, когда литература потребовала всего времени.
Актер Станислав Любшин гордится своей первой рабочей профессией
Знали ли вы, что прежде чем стать одним из самых узнаваемых советских актеров, Станислав Любшин варил металл? И делал это хорошо. Настолько, что после окончания техникума ему предложили остаться работать в альма-матер.
«Я пришел в актёры из сварщиков!» — эту фразу Любшин произносил с какой-то особой гордостью. И хотя по специальности он работал недолго, зато какими достоверными получались его роли простых работяг.
Взять хотя бы фильм «Мне двадцать лет», где он сыграл экскаваторщика. Никакой фальши — все как в жизни. А еще Станислав мечтал о небе и разведке и даже пробовал себя в режиссуре.
Александр Калягин: как «скорая помощь» сделала из фельдшера гения перевоплощения
Его тетушка из культовой комедии «Здравствуйте, я ваша тетя!» стала эталоном эксцентричного юмора. Но задолго до всесоюзной популярности Александр Калягин два года колесил по Москве на «скорой», спасая жизни и собирая «осколки» человеческих драм.
В медучилище он оказался почти случайно: мама настояла, чтобы сын получил профессию «на всякий случай». Учеба давалась трудно — анатомию будущий актер знал хуже, чем тексты пьес для студенческой самодеятельности. Зато его театральные постановки стали лучшими среди всех медучреждений Москвы. Диплом акушера Калягин получил, но вместо роддома выбрал подстанцию скорой помощи у Киевского вокзала.
Работа фельдшером заставила его очень быстро повзрослеть и увидеть жизнь с совсем другой стороны. Спасая людей, Калягин нашел главный секрет актерского мастерства — умение видеть жизнь без прикрас.
«На „скорой“ я понял, что смешное и ужасное часто идут рука об руку», — говорил он.
Эти два года стали его личной «школой Станиславского»: наблюдения за людьми в моменты отчаяния позже помогали создавать глубокие, многогранные образы. Опыт фельдшера он не считал потерянным временем: «Врач и актер лечат душу. Только один — скальпелем, другой — эмоциями».