Ее точка зрения
«Джон пребывает в таком стрессе, что я просто не знаю, что делать,» — говорит Лара, 35-летняя женщина-экстраверт, уволившаяся с работы в сфере недвижимости для того, чтобы заботиться о своём ныне годовалом сыне Тоби.
«Я так сильно его любила, но он стал просто невыносим. Джон приходит домой с работы, формальности ради обнимает нас и затем запирается в собственном кабинете. Говорит, что работает, но иногда я слышу, как он плачет.»
«Я хочу помочь, но когда задаю ему вопрос, получаю лишь короткий, враждебный ответ. В результате я разрываюсь между чувством злости от того, что ничего не могу сделать, чтобы облегчить его тревогу, и чувством вины из-за того, что злюсь!»
«Проблема началась 11 месяцев назад, когда Джон был назначен на должность финансового директора в маленькой инженерной компании в Денвере. Он не работал в течение года с того момента, как его старая компания влилась в более крупную. Ему предложили остаться на той же позиции с переездом с Атланту. Мы только начали встречаться, и Джон сказал, что именно я была той причиной, почему он не хотел покидать это место.»
«По началу эта новая работа казалась идеальной: должность старшего сотрудника в престижной фирме с реальными властью и ответственностью. Джон слышал, что исполнительный директор был сложным человеком. И это ещё мягко сказано. Мужчина — тиран и, как его правая рука, Джон также страдает от его тирании. Джон принимает близко к сердцу все, что этот ужасный человек говорит или делает.»
«Видите ли, я ожидала, что Джону придётся перерабатывать, часто бывать в командировках и получать свою долю рабочего стресса. Но я никогда не ожидала, что буду просто вычеркнута из его жизни. Выходные, особенно воскресенья вселяли ужас. Он слишком нервничал из-за наступления новой недели вместо того, чтобы отдыхать. Я пыталась оставить его одного, не просила сделать что-то по дому или приглядеть за Тоби. Он был настолько заведён, что не мог даже спокойно посидеть или вздремнуть на диване. Наша интимная жизнь просто испарилась. Самое грустное, что я понятия не имела, как пробиться через ту стену, которой он себе отгородил.»
«Я испугалась, когда Джон отдалился. Мой отец страдал от депрессии. Он мог находиться в своей комнате целыми днями, избегая всех нас. Это было до того, как доктора определили понятие психического заболевания и методы его лечения. Он погиб в автокатастрофе, когда мне было 13, оставив меня и четверых моих младших братьев и сестёр на попечении матери. Мама работала дантистом и каким-то образом смогла отправить всех нас в колледж. Ее мужество — пример для нас; благодаря ей я могу назвать себя стойким человеком.»
«Мы с Джоном поладили с момента нашей встречи. Он блистательный, веселый и мотивированный, но также чуткий и добрый. Трёхнедельная поездка в Австралию, в которую мы отправились после того, как Джон ушёл со своей старой работы, по-настоящему скрепила наши отношения. Ему была выплачена полугодовая компенсация за увольнение, и он хотел немного попутешествовать, прежде чем начать поиски другой работы. Мы встречались всего несколько недель, поэтому я очень удивилась его приглашению. А потом подумала: » Почему бы и нет? Мы либо поймём, что терпеть друг друга не можем, либо безумно влюбимся друг в друга.» Что ж, к концу нашего путешествия мы были помолвлены. Спустя четыре месяца мы поженились; через два месяца после свадьбы я забеременела.»
«Джон практически не работал в течение первого года нашей совместной жизни, нам вполне хватало моё зарплаты и его компенсации за увольнение. Поиск работы проходил достаточно напряжённо, но мы отлично ладили в это период, постоянно обсуждая и анализируя за и против каждой компании, в которой он проходил собеседование. Я знала, что Джон сможет найти другую работу, так почему же он просто не уволится с этой? Почему он убивает себя, находясь в подчинении этого страшного человека?»
Его точка зрения
«Я имею полное право быть счастливым,» — признался Джон, 38-летний привлекательный мужчина с намеренной манерой речи. «Я женат на потрясающей женщине. У нас красивый, здоровый сын. И у меня есть работа, которая на бумаге прекрасна. Но большую часть времени я едва встаю с постели по утрам. У меня совсем нет сил разговаривать с Ларой или проводить время со своим сыном. Я перестал играть в баскетбол с друзьями. Иногда я настолько напряжен, что замечаю, как сжимаю руль своей машины что есть мочи. Я знаю, что это звучит напыщенно, но мой рабочий день больше напоминает личный ад. По ночам меня накрывает отчаяние.»
«Как сказала Лара, фирма, в которой я работал 10 счастливых лет была реорганизована. Новое руководство попросило меня остаться, но я не хотел переезжать в Атланту. Я так радовался, когда получил это предложение. Меня предупредили, что исполнительный директор, он же мой босс, был сложным человеком, но я был впечатлен его интеллектом и целями для компании. Прежде я достойно справлялся с трудными ситуациями на работе: я подумал, насколько хуже все может быть в этом случае?»
«Ответ был хуже моих самых смелых предположений. Мой начальник был самым настоящим тираном, который любил сорвать свою злость, кричать или выпустить пар на подчиненных. Он спускал сверху идеи, над которыми я работал неделями, и грубо возражал мне на совещаниях. Если у него к кому-то были претензии, он на всех парах мчался в офис этого человека и унижал его у всех на глазах. Я был в качестве такого получателя несчетное количество раз. Каждый раз, когда мне нужно было с ним общаться, будь то лично, по телефону или даже электронной почте, меня накрывала паника. Выхода нет: он шлёт мне письма в 2 часа дня.»
«Я чувствую себя ужасно из-за того, что оттолкнул Лару, но такое поведение кажется единственным выходом, когда я выхожу из-под контроля. Эта ситуация очень сильно пошатнула мою уверенность в себе. У меня было счастливое, простое детство в Индиане. Моя семья — мама-домохозяйка, отец-бухгалтер, две сестры и я — были настолько близки к «Уолтонам», насколько может быть семья. В старшей школе я занимался футболом, бегал и был президентом почетного общества. Мои родители не наседали и дополнительно меня не мотивировали. Я сам заставлял себя упорно работать как плане учебы, так и спорта. Помню, мне даже говорили относиться ко всему проще!»
«Я вспоминаю два случая, когда я чувствовал непреодолимую тревогу, схожую с той, которую чувствую сейчас. Первый раз это случилось в шестом классе, когда помимо всего прочего меня выгнали с урока правописания, потому что я неправильно написал слово «банджо». Второй раз произошел с футбольным тренером в старшей школе, который слишком часто позволял себе меня оскорблять. Другие ребята просто пропускали мимо ушей все его оскорбления и обзывания, но только не я. Я покинул команду на два года и вернулся только когда этого тренера уволили.»
«Я чувствую, что застрял. Лара не понимает, почему я не могу уволиться, да я и сам не уверен. Может быть всему виной мысль о ещё одном долгом поиске работы. Может быть дело в том, что мой отец работал на одном месте в течение 30 лет даже несмотря на то, что ненавидел его, а все потому, что он был предан своей семье. И вообще-то, если бы этот один человек был бы отстранён от должности, я бы полюбил свою работу. Исключая данную возможность, как сделать так, чтобы каждый рабочий день не выводил меня из себя?»
Ответ психолога
«Мои цели для этой пары были двойными,» — сказал психолог. «Во-первых, помочь Джону овладеть техникой подавления стресса, и, во-вторых, помочь им восстановить свои эмоциональную и физическую связи.»
«Джон вырос в любящей, поддерживающей его семье и до настоящего момента легко двигался от одного достижения к другому. Но за этим уверенным поведением стояла борьба всей жизни с неуверенностью и вопрос «А так ли я хорош?», что стало очевидно только на нашей четвёртой встрече. Вспоминая свой опыт с тренером-грубияном, который вынудил его покинуть команду, он сказал, что часто задумывался о том, был ли его успех счастливой случайностью? В прошлом он мог подавить данное чувство. В этот раз он не смог.»
«Стресс Джона эпидемический, но каждый реагирует на него по-своему. Определенное его количество заставляет нас функционировать на пределе возможностей, но в больших количествах он губителен эмоционально и физически. Люди, которые пребывают в этом состояния на протяжении 24 часов в сутки 7 дней неделю, как Джон, могут быть подвержены чувствам неудачи, безвыходности и беспомощности.»
«Но если Джон страдает от депрессивного коллапса, то у Лары случай, который я называю «чрезмерный альтруизм». Она встала на путь защиты Джона, не выдвижения к нему каких-либо требований и игнорированию своих собственных потребностей — все ради своего равноправного партнера, любимого, компаньона. Я убедила Лару быть напористой в процессе возвращения её мужа в ежедневную жизнь семьи. «Твоя работа говорить «Давайте все отправимся на прогулку» или «Тебе нужно часок посидеть с Тоби» вместо того, чтобы позволять ему изолировать себя. А твоя работа, Джон, заключается в том, чтобы делиться впечатлениями от своего дня с Ларой, включая все моменты, которые расстроили тебя или порадовали. Ты лишаешь Лару мужа, если не делаешь этого.»
«В своей собственной рабочей жизни Лара хорошо решала проблемы, но в работе Джона ей не хватало знаний. Поэтому её предложения по решению этих проблем редко было целесообразными. Вместо объяснения Джон отвергал её идеи, повышая уровень разочарования. Я научила Лару некоторым ключевым тактикам разговора. Например, вместо того, чтобы задавать вопрос, на который можно получить односложный ответ (У тебя был хороший день?), она должна задавать открытый вопрос, начинающийся со слов как или что (Как обстоят дела у вашего нового сотрудника?) с целью заставить Джона вступить в разговор.»
«Я заподозрила, что чувство неуверенности в себе появилось у Джона частично под влиянием депрессии. Я направила его к психофармакологу, который прописал ему антидепрессанты. Через нескольких недель Джон отметил, что все больше начал походить на себя прежнего. Его проблемы не испарились, но медикаменты уменьшили его тревогу. «Лучший способ снизить стресс — совершенствовать себя, но большинство людей очень редко так делают.» Мы говорили о том, как он может восстановить свои еженедельные игры в баскетбол с друзьями, почитать книгу или отправиться на вечерний ужин. «Наличие какого-либо запланированного занятия может помочь тебе сгладить даже самый трудный день,» — заметила я. Я стимулировала Джона заниматься сексом как минимум два раза в неделю. «Вот увидите,» — я сказала им обоим. «Секс — отличный антидепрессант.» Они быстро поняли, что я была права.»
«На всех наших встречах мы работали над тем, чтобы снять напряжение, которое Джон получает на работе. Я научила его определять физические признаки, свидетельствующие об обострении его стресса, чтобы он знал, когда нужно закрыть дверь своего офиса и провести несколько минут, выполняя упражнения по релаксации. Мы также разыграли определенные сценарии, чтобы он мог проще с ними справляться. «Ты не можешь изменить тирана, но можешь изменить свою реакцию на него.» Отныне если его босс нападает на него с очередной тирадой, Джон делает глубокий вдох и говорит: «Я с радостью обсужу этот вопрос, когда мы оба будем спокойнее», и затем тут же уходит. Его босс был настолько поражён, когда Джон впервые это сделал, что остановился на полуслове, позволяя Джону добавить: «Я не могу обстоятельно думать над решением проблемы, когда атмосфера настолько накалена.» Отвечая спокойно и давая понять, что он не собирается разговаривать со своим босом, когда его тон настолько уничижителен, Джон превратил весь офис в более позитивной место.»
«Наконец, мы работали над развитием данной ситуации в перспективе. Джон понял, что его жизненные обстоятельства отличались от тех, что были у его отца и что потеря этой работы не обречёт его на пожизненную безработицу. «Если я однажды уже смог найти работу, смогу это сделать и снова,» — сказал Джон. «Особенно благодаря безграничной поддержке и любви Лары.»
«Джон и Лара посещали совместную терапию в течение трёх месяцев, и я все ещё иногда встречаюсь с Джоном. Он больше не принимает антидепрессанты и в общем стал более спокоен. «Я никогда не полюблю своего босса, но сейчас я могу совершенно нормально с ним работать.»
«Лара согласилась. «Ему по-прежнему не нравится, как ведёт себя его босс, но это больше его не волнует,» — сказала она. В качестве доказательства выступает тот факт, что когда мы всей семьей идём на прогулку, Джон оставляет свой телефон дома.»