Я заметила, что у него развязаны шнурки, и говорю: «Завяжи шнурки!» Он присел, потом встал и удивленно говорит: «У тебя же нет шнурков!» И тогда я поняла, что он ради меня готов на многое. Десять лет вместе, расходиться и не собираемся».
«Мы живем в однушке, и, когда я сплю, она старается не шуметь. Проснулся однажды, смотрю, а она курсовую пишет и буквы на клавиатуре нажимает медленно-медленно, чтобы не стучать».
«Осенью мы с мужем ехали на машине из леса, и на меня начал спускаться паучок. У меня арахнофобия, я еще отреагировать не успела, как он без слов убрал паука — и это учитывая, что дорога была очень плохой и требовала концентрации. Мне было приятно, что я тоже нахожусь в зоне его внимания».
«В нашу еще добрачную пору он вытащил моего пса из собачьей свары. Мы вместе отступали с места нападения, в одной его руке был поводок с моей собакой, в другой — моя рука, и я чувствовала, как он дрожит. До сих пор это одно из самых острых ощущений его любви ко мне через мою собаку. С того момента это наша собака».
«Я во время беременности полюбила настольные игры. В скрабл мы играли, и я все время выигрывала, потому что он якобы не мог составить слов длиннее, чем «сон» и «дом». А однажды, когда я отошла, он выкрал у меня твердый знак, с которым трудно составить слово на поле, и заменил его на букву «а»».
«Был глупый конфликт с соседями по гаражу. Мы стояли на улице, мужики меня обвиняли в том, чего я не делал, а я так опешил, что даже оправдывался неубедительно. Тогда она выскочила из машины и начала наступать на этих парней, так агрессивно защищала меня и отчитывала моих собеседников, что они в итоге стали извиняться. В итоге все мы рассмеялись, конфликт был улажен. А я тогда понял — моя женщина».
«Мы друг другу вслух читали, когда кто-то был рутинной работой занят. Например, он чинит мои ботинки — я читаю. Я перебираю рис — он читает. Незабываемые ощущения. Это было в 90-х, до сих пор помню».
«Иногда утром я просыпаюсь, свежая, выспавшаяся, и радостно говорю мужу: «Как здорово, милый, что дети ночью не плакали», — и по его усталому лицу вижу, что они плакали».
«В самолете она показывала мне то облака внизу, то океан: «Посмотри, как красиво. Какой закат, тебе видно? Пересядь на мое место, к окошку». Ей важно было не самой насладиться красотой мира, а показать этот мир мне. А я больше любовался ее сияющим лицом: «Ты видишь? Тебе нравится?» Я видел и мне нравилось».
«Дед болел и уже почти не вставал. Сидел с бабушкой на диване, смотрел телевизор. В какой-то момент он взял бабушкину руку и запрятал ее себе под футболку. На наши с мамой взгляды ответил: «Рука холодная, Маня замерзла».