«Пластилиновая ворона» стала культовым мультиком для целого поколения 1970-80х. Его цитировали во дворах, напевали на переменах, а взрослые потихоньку подпевали детям. Но мало кто знает, что эта история чуть не закончилась, не успев начаться. Любимый мультфильм едва не остался лежать на полке навсегда. Советские киноначальники увидели в весёлых превращениях пластилиновых героев что-то крамольное. А спасли мультик… обычные зрители. Расскажем, как это было.
Как родился шедевр про ворону: от пляжа Коктебеля до студии
Помните ли вы, как впервые услышали «А может быть ворона, а может быть собака»? Для большинства из нас тогда, в 80-е, это было не просто знакомство с мультфильмом про странную пластилиновую ворону. Это была встреча с чем-то совершенно новым в советской анимации. Никаких «правильных» героев с правильными поступками. Просто весёлая абракадабра, которая почему-то западала в душу навсегда.
История «Пластилиновой вороны» началась не в студийных стенах, а на солнечном пляже Коктебеля летом 1978 года. Режиссёр Александр Татарский, художник Игорь Ковалёв и композитор Григорий Гладков просто отдыхали в Крыму. Обычные творческие люди на обычном отдыхе.
А дальше произошло то, что можно назвать счастливой случайностью. Гладков напевает свою песенку «Если видишь на картине» — она у него уже была готова, но применения не находила. Татарский слушает и понимает: вот оно! Вот то, что нужно для нового мультфильма. Никто тогда не мог предположить, что этот пляжный разговор изменит судьбу советской анимации.
Идея была простая и гениальная одновременно: а что если показать, как картина может превращаться во что угодно? Ворона становится собакой, корова — коровой, а может быть, и кошкой. Детская логика в чистом виде, когда фантазия важнее правил.
Подключился Эдуард Успенский — автор Чебурашки, человек, который понимал детскую душу как никто другой. Стихи он написал за одну ночь на мятой бумажке. Получилось то, что получилось:
Нам помнится вороне, а может быть собаке,
А может быть корове, однажды повезло.
Прислал ей кто-то сыра, грамм, думается двести,
А, может быть, и триста, а может полкило.
Абсурд? Да. Но какой же цепляющий!
Техника была революционной для того времени. Татарский с командой закупили 800 килограммов советского пластилина. Мультстанок собрали самодельный, из рентгеновского аппарата. В обычной квартире, между прочим. Никаких суперсовременных студий — только энтузиазм и желание создать что-то новое.
Почему мультфильм попал под запрет
А дальше началось то, что сейчас кажется полным абсурдом, но тогда было суровой реальностью. Мультфильм готов, все в восторге, а начальники говорят: «Стоп. Нельзя показывать детям».
Самая неожиданная претензия была… к голосу Леонида Броневого. Да-да, того самого Броневого, который озвучивал всех персонажей. Худсовет, видимо, насмотревшись «Семнадцати мгновений весны», заявил: «Гестапо и дети несовместимы». Логика железная: если актёр играл Мюллера, значит, его голос автоматически становится неподходящим для детского мультфильма.
Это сейчас мы смеёмся над такой ситуацией, а тогда из-за неё чуть не похоронили целый проект. Но это была не единственная претензия. Главная причина звучала ещё страшнее: «идеологическая безыдейность». Мультфильм, видите ли, не воспитывал детей, а занимался «шутовством». Постоянные превращения героев назвали «безыдейной белибердой». Где воспитательная функция? Где положительный пример? Где мораль?
Начальники не понимали простую вещь: иногда детям нужно просто повеселиться. Не каждый мультфильм должен нести в себе урок про дружбу, взаимопомощь и любовь к Родине. Иногда достаточно просто подарить радость.
Несколько месяцев мультфильм лежал на полке. Авторы боялись потерять работу — в те времена попасть в немилость означало конец карьеры.
А дальше произошло чудо.
Спасение: как телевидение и зрители переломили ситуацию
Редактор культовой программы «Кинопанорама» Ксения Маринина не любила формальный подход: если картина цепляет — зритель должен её увидеть. Так в монтажной «Кинопанорамы» и оказалась злополучная плёнка. Руководство снова подняло бровь: «Безыдейно!» — но Маринина рискнула и позвала Эльдара Рязанова — самого «народного» режиссёра эпохи.
А он не ограничился устной поддержкой. Рязанов разрешил… слепить себя из пластилина, чтобы лично «представить» мультфильм в кадре. Получилось тонко: великий режиссёр буквально вписался в мультвселенную Татарского и тем самым «легализовал» её. Отказать такому авторитету — всё равно что вынести приговор собственным «Гусарам».
21 февраля 1981 года в условное «прайм-тайм» выходит выпуск «Кинопанорамы», где после краткого слова пластилинового Рязанова — та-да-да-дам! — начинается «Пластилиновая ворона». Уже во время титров редакция слышит телефонный гул. Люди звонили, чтобы спросить: «Когда повтор?» А вскоре центральные студии получили директиву: мультфильм ставить в сетку как можно чаще. От полки до прайма — меньше суток.
Те зрители, кто не успел дозвониться, брали ручку. За неделю Маринина получила мешки писем, но в каждом — «передайте спасибо авторам!». Так «сарафанное радио» окончательно сделало картину хитом: советские мамы советовали друзьям «обязательно посмотреть с детьми, посмеётесь».
Через несколько месяцев необычный советский мультфильм получил Гран-при Всесоюзного фестиваля телефильмов-81. Вскоре добавились еще больше двух десятков международных призов.
После телеуспеха многие магазины хозтоваров вдруг пустели: дети (и не только) скупали пластилин, пытаясь слепить свою корову-ворону. Так мультфильм невольно подогрел спрос на обычный товар и подтолкнул студии к новым пластилиновым экспериментам.